Серия где у хауса мигрень

Доктора Хауса знают, кажется, все. Гениальный диагност, атеист, циник, мятежник и наркоман, который каждый день играет со смертью, чтобы не отдать ей ни одного человека. Этой осенью выходит шестой сезон сериала про этого Шерлока Холмса от медицины, и нет сомнений — как и раньше, в считанные часы серии будут переведены на множество языков и разлетятся по всему миру. Но мы будем говорить не о кино, а о реальности. Доктора Томаса Болти, гениального нью-йоркского врача-диагноста, который каждый день старается найти ключ к исцелению нового пациента, и к тому же искренний христианин, многие считают прототипом Хауса. Болти рассказал о своем отношении к больным, к вере и к Хаусу.

Доктор Хаус: тоска по правде

Критики ломают голову, пытаясь объяснить феноменальный успех сериала о Хаусе: одни уверены, что секрет — в гениальной игре британского актера Хью Лори, другие восхваляют афористичные тексты, многие убеждены, что успех Хауса объясняется колоссальным страхом смерти в современном обществе. А может быть, это современное общество просто тоскует по настоящему? Груз лицемерия и равнодушия стал слишком велик, и неважно, насколько неприятно услышать правду, главное — чтобы ее сказали?

Да, Хаус — мятежник. На ледяные правила приличия, за которыми не слышно настоящих чувств, его ответ — говорить то, что думаешь. На жесткую систему страховой медицины, ограничивающей полномочия врача, его ответ — бойкот и нарушение правил.
По формальным признакам «Доктор Хаус» — это интеллектуальный детектив, только вместо злодеев-преступников — болезнь, которая таится и наносит смертельный удар исподтишка. А в борьбе с врагом все средства хороши: можно вырубить уколом не понимающего собственной пользы пациента, тайно проникнуть к нему в дом в поисках отравы или инфекции, почти полицейскими методами узнать прошлое, обмануть начальство, не дающее разрешения на операцию. Аудиторию к экранам притягивает попытка доктора вершить судьбы, временами кажется, что его битва за обреченных больных — это спор с Богом. Это притягивает, одновременно пугая. Не сразу становится понятно, что атеист-Хаус тоже мучительно ищет свое место в мире и порой уважительно склоняется перед замыслом Творца.
Так, он гневно убеждал пациентку сделать по медицинским показаниям аборт и избавиться от «плода» («Ребенка», — убеждает его пациентка, категорически отказавшаяся от убийства. «Нет, именно плода», — настаивает Хаус), а потом, во время пренатальной операции через надрез в матке, не рожденный еще младенец хватает его за палец, и уж дальше доктор, удивляя коллег, не решается именовать маленького человечка «плодом». (Эпизод основан на широко известном в Америке случае, споры о реальности которого продолжаются, но подлинность фотографий маленькой, еще не родившейся ручки признается большинством.)

Доктор Болти: не прогибаться под мир

«Однажды журналистка спросила меня, какое лекарство я прописываю чаще всего. Я ответил: “Надежду”. “Кто же производит это лекарство”, — спросила она. “Тот же, кто создал небо и землю”». Диагност, не «прогибающийся под мир» и жертвенно борющийся за пациентов, — есть и в действительности, хотя он и отрицает, что является прототипом киношного доктора. Они удивительно похожи (даже внешне), но при сем том совершенно разные.

Частной клинике 47-летнего Томаса Болти на Манхеттене уже десять лет. Врач широкой практики по образованию, он работает диагностом, хотя официально такой специальности не существует. Он на связи круглые сутки, его пациентам не страшны многочасовые нью-йоркские пробки: в самый жаркий час доктор Болти домчится к ним и на роликах.

Набирая номер, я знала, что позвоню в приемную, и надеялась, что мне дадут хотя бы телефон секретаря. Трубку снял сам Болти, оказалось, что никакой приемной нет. Телефон клиники доктора Болти работает круглосуточно семь дней в неделю.

Когда он работал в обычной больнице, за час надо было принять пять больных (12 минут на человека), и на доску вывешивались имена врачей с лучшими показателями. «Меня спросили, почему я не в верху списка, я ответил, что в таких списках лучшие врачи в самом конце», — смеется Болти. Свою клинику он основал, чтобы иметь возможность наблюдать пациента сколько нужно.

Болти очень похож на Хауса стремлением разгадать загадку болезни и вырвать из ее лап доверившегося ему человека. Болти очень не похож на Хауса тем, что верит и полагается на Бога, а к пациенту старается проявить всю возможную любовь, уважение и внимание.
Пациенты Болти заполняют 32-страничную анкету, отвечая на вопросы о своей болезни, быте, привычках, хобби и зарубежных поездках. Тщательное исследование ответов часто дает ключ к разгадке.

«В современной страховой медицине врач превращается в лишенный индивидуальности механизм, а пациент для него — совокупность симптомов и медицинских бумажек», — говорит Болти. Именно в этом он видит корни большинства врачебных ошибок, последствия которых расхлебывает в своей клинике.

Загадки Болти: ничего магического
Однажды к Болти записался на прием человек, 40 лет страдавший сильнейшими мигренями. Он принимал сразу шесть разных лекарств: одни против мигрени, другие — нейтрализующие побочные действия первых. Боли были такими сильными, что мужчина целыми днями лежал в постели. Врачи выписывали новые и новые препараты, и только Болти обратил внимание на упомянутый пациентом вскользь симптом — непереносимость яичного желтка. Такое бывает при отравлении тяжелыми металлами. Действительно, в организме было обнаружено повышенное содержание ртути. Болти прописал средство, выводящее металлы из тканей, и два года спустя мигрень отступила.

Некоторые истории похожи на детектив. Вот пациентка жалуется на внезапно возникшую мигрень, сыпь, непереносимость мыла и усталость. Анализы выявляют в организме гексан, нефтепродукт, поражающий нервную систему. «Расскажите мне о своем доме, чем он отличается от других», — спрашивает Болти. Женщина с гордостью рассказывает о новой роскошной квартире, перестроенной из двух. Обнаруживается, что ее кровать стоит в бывшей кухне, как раз напротив того места, где раньше была плита. Вскрывают стену — и обнаруживают старую газовую трубу с утечкой!
«Меня притягивает традиция взаимоотношений врача и пациента, это сродни отношениям родителей с ребенком, — говорит Болти. — С пациентами я долго разговариваю, обсуждаю разные вещи, мы обедаем вместе — это личный, но в то же время профессиональней контакт. В результате таких бесед я узнаю многое, что не расскажут другому доктору».

Болти жестко критикует современную страховую систему, когда в процесс лечения вовлечено меньше врачей и медсестер, чем неврачей. «В церкви нет посредника между вами и священником, вы идете к нему напрямую и говорите обо всем. Я не верю в системы-посредники! Я уверен, что пациент вместе с лечащим врачом может сам следить за ходом лечения».

Невнимание врачей к мелочам вызывает у Болти гнев. Он вспоминает историю из своего детства: у его матери началось сильное воспаление десен. Врач велел удалять все зубы. Вернувшись домой, она разрыдалась. Тогда отец прочитал в одном медицинском справочнике, что в такой ситуации нужно принять большую дозу витамина С. Последовав совету отца, мать вскоре поправилась. На радостях она принесла справочник в подарок врачу, но тот выбросил его, сказав, что ее «чудесное исцеление» не имеет никакого отношения к витамину С. «Вот искреннее невежество и сознательная тупость!» — негодует Болти.

Когда Болти разгадывает очередную медицинскую загадку, так и хочется воскликнуть: а чего тут сложного-то? Однажды к нему на прием записалась владелица картинной галереи на Лонг-Айленде. Несколько лет назад у нее началась сильная кожная сыпь. Мучительный зуд был постоянным, женщина практически сдирала с себя кожу. Ее пытались вылечить самые лучшие дерматологи, ревматологи, специалисты по внутренним заболеваниям — и никто не смог установить причину болезни. В процессе разговора с больной Болти выяснил, что она принимала «Зестрил», лекарство, применяемое при хронической сердечной недостаточности и повышенном давлении. Принимала пять лет, ежедневно, и, хотя давление давно было нормальным, лечащий врач ни разу не советовал сделать перерыв. Болти порекомендовал сделать короткий перерыв в приеме лекарства и позвонить ему на следующий день, измерив давление. На следующий день женщина была вне себя от радости — давление было нормальным, а сыпь прошла! Она не могла поверить, что разгадка была так проста и что другие врачи не прочитали даже список побочных эффектов, где сыпь указана под номером один. «Я не сделал ничего магического, — говорит Болти, — ничего, что не должен сделать обычный врач — пройтись вдумчиво по списку принимаемых лекарств».

Секрет в том, что «обычных» врачей все меньше. «Я наблюдаю по колледжу, что в современную американскую медицину не берут тех, кто хочет помогать людям, берут конкурентоспособных индивидуалистов, у которых отличные отметки, — говорит Болти. — Сменился сам тип врача — набирают тех, кому нужны деньги, кто готов зарабатывать. Вы же не захотите, чтобы в Церкви были священники, которые могли бы уделить исповеди или разговору лишь фиксированные 15 минут!»

Соблазн поставить себя на место Бога

В отличие от Хауса доктор Болти редко оказывается в ситуации «жизнь или смерть»: «Я лечу хронические заболевания. А здесь только три варианта: либо это метаболическая проблема, либо анатомическая (тогда сделать можно немного — только попытаться уменьшить симптомы или оперировать), либо влияние окружающей среды».

Правда, признает Болти, есть люди, у которых причина болезни идет от головы, им нравится болеть. Например, у мужа развивается респираторное заболевание, благодаря которому жена будет проводить с ним больше времени. Похоже на Хауса, который уверенно говорит о своих пациентах «все люди врут»? Но о самом Хаусе у доктора Болти мнение довольно резкое.

— Успех фильма, наверное, в игре Хью Лори — он прекрасный актер, он мог бы сыграть пожарника так, что это принесло бы колоссальный успех фильму. Но я встречал таких людей, как Хаус, и хотел бы об этом поговорить с автором сценария «Доктора Хауса». Герой высокомерно общается с начальницей, грубит больным, грубит коллегам, но ему все сходит с рук, потому что он разгадывает тайны. Я всю жизнь помню высокомерие врача — хирург, оперировавший моего отца, высокий ирландец, прошедший войну, главный врач, он однажды остановил взмахом руки движение машин, переходя улицу, и я подумал: вот это высокомерие!

— И главного героя не оправдывает то, какие сложные диагностические загадки он распутывает?

— Вообще я критически отношусь к тайнам и медицинским загадкам в фильме, обычно я знаю ответ, но мне не нравится то, как лечение представляется в фильме. Например, Хаус говорит пациенту, что у того опухоль, направляет его на МРТ, а пациент отказывается. Тогда Хаус делает ему в лифте укол, пациент падает без сознания, ему делают МРТ, и оказывается, что опухоли и правда не было. Такая самоуверенность — неправильный для общества посыл.

Велик соблазн врача поставить себя на место Бога. Именно так поступает Хаус. Но так быть не должно — мы всегда должны быть смиренными. Мы должны понимать, что мы не самая большая сила в мире, есть Сила выше нас, а мы здесь на очень короткое время.

Меня поразило то, как Иисус омывал ноги ученикам, подумайте: он моет ноги людям, которые ходят в сандалиях, а значит, ноги их грязные, а он моет их и живет среди простых людей, — вот это образ и пример для нас.

— Вы говорили о том, что главное отличие вас от доктора Хауса в том, что вы верующий, а он — атеист. Вы пишете в одном из эссе, что слово «религия» для современного человека несет негативный оттенок.

— Да, сегодня люди относятся с предубеждением к религии, бывает это и обоснованным — например, я не стану слушать кришнаитов. Но вот в Афганистане солдаты раздают Библию местным жителям, и при этом они просто передают информацию, а не объясняют ее, не доносят, не раскрывают ее людям.

— Как же раскрывать слово Божие?

— Главное в проповеди — когда ты видишь счастливого человека и постепенно понимаешь, почему он так счастлив. Этим путем я пришел к христианству. Моя мать не впихивала в меня христианство насильно и не говорила: «Если ты не пойдешь на конфирмацию, то пойдешь в ад». Если человек думает, что он исповедовался, оставил десятину и Бог будет им доволен, — это неправильно. Мы приходим в мир, чтобы приобрети мудрость, сделать жизнь других лучше — и это лучшая награда нам. Нужно подогревать любопытство, желание узнать больше, разобраться. Мать Тереза говорила: «Надо меньше говорить, словесная проповедь — не то место где происходит встреча. Возьмите метлу и подметите человеку дом, этого будет достаточно».

— В чем для вашего дела принципиально быть верующим или атеистом?

— Мне вспоминается эссе Мигеля де Унамуно «Моя религия» — об агностицизме. Агностицизм был и моей религией, и сам Унамуно мне нравился, мне тоже всегда хотелось, чтобы у меня было десять детей, как у него. Он написал в эссе об агностицизме, что агностик — это человек, говорящий: «Слушай, Бог, я хочу верить, но Ты никогда не показываешься, покажи мне, что Ты существуешь». Хуже всего — быть атеистом, так как они готовы отрицать саму возможность того, что что-то там есть. А ведь пока человек не просвещен, он может быть только агностиком, а не атеистом, ведь если наука полностью не опровергает Бога — как можно быть атеистом?!

Анна ДАНИЛОВА, главный редактор портала “Православие и мир” специально для журнала “Нескучный сад”

Читайте также:

Source: www.pravmir.ru